Ермен Анти: «Сначала чистота в поступках и мыслях, а потом гражданское общество» (11.05.2017, fergananews.com)

Казахстанско-российская рок-группа «Адаптация» родилась в 1992 году в городе Актюбинске на западе Казахстана. Стадионов не собирает, в Казахстане ее знают меньше, чем в России, где проходят основные гастроли. И всё-таки «Адаптация» по праву может считаться лучшей рок-командой Казахстана. Известный музыкальный критик Артем Троицкий внес ее альбом «Цинга» в десятку лучших мировых релизов за 2014-2015 годы, а поэзия фронтмена группы Ермена «Анти» Ержанова стоит на одном уровне с Александром Башлачевым и Егором Летовым, которые тоже, кстати, никогда не собирали стадионов, но являются гордостью русского рока. Сейчас в группе играют питерские музыканты Павел Борисов (больше известен как музыкант «ДДТ»), Вадим Курылев («Электрические партизаны» и «ДДТ») и актюбинский музыкант Ибрагим Джанибеков.

В рамках турне, посвященного 25-летию команды, они побывали в Бишкеке, Алма-Ате, Астане и, конечно же, Актюбинске. О родном городе, о ситуации в Казахстане, о планах «Атаптации» и актуальности ее песен мы беседуем с Ерменом «Анти» Ержановым – солистом группы, основным автором текстов и музыки, директором, - всем тем, что включает емкое слово «фронтмен».

- Группе уже четверть века, внушительный возраст. Профессионально и музыкально это уже другой коллектив, нежели был в начале, но по текстам и духу «Адаптация» осталась близкой той, ранней. Значит ли это, что дух группы не меняется?

- За 25 лет мир сильно изменился. То, что «Адаптация» - уже другой коллектив, - естественно: группа постоянно развивалась, с нами происходило много разных интересных вещей. Я сам меняюсь, потребляю какой-то определённый объём информации, до сих пор не перестаю учиться, какие-то вещи открываю для себя, что-то переоцениваю. Меня перемены в моей творческой деятельности не страшат.

- Фанаты группы растут вместе с ней?

- Было бы приятно думать, что это так. Но последние пару лет на концерты приходит всё больше молодежи, и это означает, что мы интересны не только старшему, но и молодому поколению. На нашем недавнем концерте в Алма-Ате было очень много людей в возрасте 18-20 лет, для меня это знак того, что мы идем в правильном направлении. Все-таки рок-н-ролл - музыка для молодежи.

- Сейчас половина состава группы - из Питера, гастроли и фестивали по большей части проходят в России, а кем ты себя теперь воспринимаешь: казахстанцем или россиянином? Опять же сейчас трудно разделить, чьи проблемы больше затрагивает группа, настолько они теперь общие.

- Я стал гражданином мира. К этому я долго шел. А несколько лет назад вдруг понял: я стал ощущать себя гражданином планеты Земля. Но прописан в Актюбинске, семья там живет, однако есть несколько городов, где мне нравится бывать больше, чем в других, это - Питер, Берлин, Алма-Ата. В наш информационно-скоростной век не обязательно быть приписанным к одному месту. Мой образ жизни мне нравится, я, как и мои предки, - кочевник.

- Нет ли у тебя ощущения, что достижений у группы за четверть века недостаточно? Несмотря на расположение критиков (тот же Артем Троицкий, чье мнение для нашего пространства - показатель качества) и преданность фанатов, группа так и осталась на клубном уровне, разве что может рассчитывать на участие в фестивалях. Однако добиться статуса супер-группы, собирающей стадионы, не вышло.

- Вопрос, конечно, забавный. Всё зависит от того, с чем сравнивать. Если сравнивать с группой The Rolling Stones, то, наверное, достижений у нас маловато. С другой стороны, мы никогда не стремились к статусу супергруппы и стадионы не были нашей главной целью. Меня вполне устраивает тот клубный уровень, на котором находится группа. Мы играем там, где нас хотят услышать, записываем пластинки, и понятие «творческая свобода» для меня - не пустой звук. С другой стороны, в 1992 году, когда мы начинали играть, это были три только что закончивших школу школьника из провинции, и тогда никто не мог представить, что группа просуществует 25 лет, и мы объездим, практически, весь материк, и что у нас будет много поклонников в разных городах мира. Самое главное - мы не остановились в развитии. Многие замечают: несмотря на большой возраст, группа постоянно растет, каждые два-три-четыре года происходит какой-то качественный скачок вперед, это видно и по альбомам, и по общему настрою группы. Нас слушает думающая молодежь, люди интернета, не воспринимающие условных границ между государствами.

Группа «Адаптация»

- Оставим пока группу в покое. Но если посмотреть со стороны, темы песен не так уж сильно изменились, то есть - общество изменить не получилось, и само оно тоже не сильно готово меняться.

- Я бы не хотел выглядеть таким пессимистом. Перемены произошли колоссальные, такой скачок в истории человечества происходил, может быть, в начале XX века и после Второй мировой войны. За последние 15 лет мы стали свидетелями абсолютно нового скачка, на планете началась жизнь онлайн. Интернет сделал свое дело: все кардинально изменилось, скорость жизни увеличилась. Я не могу сказать, что это плохо. Плохо то, что не меняются ребята, которые за всем присматривают, и им по-прежнему удаётся впаривать массам свои страхи и комплексы.

Например, последние 1000 лет человеческой истории мы занимались уничтожением друг друга. За последние два-три года крупнейшие страны мира потратили рекордное количество денег на производство оружия. Возникает вопрос: для чего? Если смотреть с этой точки зрения, то это очень плохо, и экологическая ситуация на планете печалит. Но в то же время, если всё сделать правильно, то жизнь онлайн и свободный доступ к информации могут помочь людям сделать очередной шаг вперед. Надо отказываться от старых, ненужных моделей, таких как капитализм, которые приводят, в конечном итоге, лишь к обогащению маленькой группы людей, интересы которых - только деньги и власть, поэтому они постоянно закупают оружие и устраивают на планете конфликты.

- В родном городе Актюбинске ты все же проводишь не менее 50 процентов своего времени. Как думаешь, «твой город будет стоять»? Учитывая, что именно Актюбинск не в первый раз становится полем боя между радикалами и силовиками.

- Ты имеешь в виду, что Актюбинск очень сильно «прогремел» в прошлом году из-за теракта?

- И в прошлом, и раньше…

- После прошлогодних терактов какие-то изменения есть, больше стали информировать население о задержаниях радикалов, а в быту… Сейчас весна, и опять замелькали на улицах хиджабы и короткие штанишки. Актюбинск, как и другие областные центры Казахстана, окружен большим поясом дач, где живет молодежь, которая приезжает с аулов. Их жизнь - настоящий no future (будущего нет. – Прим. автора). Им при нынешнем положении дел в экономике и стране ничего не светит, и это самая благодарная почва для тех, кто вербует молодёжь в ряды радикалов. Также можно смело сказать: после событий 2011 года власти не сделали никаких выводов. Салафитов с каждым годом становилось всё больше и больше. Так что у меня случившееся в Актюбинске в прошлом году не вызвало удивления, всё равно рано или поздно это должно было произойти, потому что давным-давно известно, что салафиты ни с кем не могут жить в мире. Если рядом есть представители других конфессий или даже мусульмане, придерживающиеся другого течения, они этого не приемлют. Такая энергия заложена в их понимании религии.

- Похоже, это осознают и власти, хотя уже привычно, что они «крестятся» только после того, как грянет гром.

- Понятно, что со временем ситуация стабилизировалась, но мы же продолжаем жить с этими людьми рядом, встречаемся, в одни здания заходим. Я вижу их постоянно. И где гарантия того, что бородатый мужчина или закутанная в черное женщина завтра не взорвет где-нибудь бомбу, как произошло в Санкт-Петербурге? С другой стороны, я понимаю: у них в паспорте не написано, что они ваххабиты, а написано, что они - граждане Казахстана.

И ваш мэр заявлял, что за несколько месяцев численность салафитов сократилась на 50 процентов…

- Эти люди воспитывались в советской системе, и они привыкли рапортовать: на 50 процентов сокращено количество салафитов, на 30 процентов увеличилась площадь посева зерновых. Когда я увижу, что их стало меньше, я буду рад, потому что это большая опасность для светского общества и всей нашей страны. Это сила, которую при определенном стечении обстоятельств могут использовать в политических целях, и они натворят много бед. Поэтому надо что-то делать, но я, к сожалению, кроме высказывания своей позиции ничем помочь не могу. Это проблема государства, и оно должно ее решать.

- Давай тогда поговорим о других болевых точках страны. Некоторые политизированные поклонники группы были недовольны тем, что «Адаптация», будучи группой, постоянно затрагивающей социальные и политические проблемы, не высказала свою позицию по Жанаозену, по земельным протестам. Или музыканты не должны говорить прямо в лоб?

Ермен Ержанов

- Во-первых, это не совсем верно. Я приехал в Актюбинск как раз в тот день, когда шел митинг, там собралось больше тысячи человек. Информацию я два-три дня искал в интернете, пытался сделать какие-то выводы. Я написал в Фейсбуке пост, где поддержал эти митинги, потому что считаю, что люди вышли правильно, продавать землю кому-либо и отдавать в аренду, тем более Китаю, нельзя.

Что касается Жанаозена. Я знал, что это был рабочий конфликт между нефтяниками и руководством. Я был немного не в курсе сложившейся там ситуации: когда произошли эти события, меня не было в стране. После у меня появилась информация, что молодежь, которая затеяла беспорядки, была одета в одежду нефтяников и не имела отношения к бастующим. Поэтому я воспринял это событие с той позиции, что рабочих просто использовали в этом конфликте больших интересов. Тем более что там потом погромы начались - громили магазины и так далее.

- А бывает ли у тебя такое, что покидает вера, и не только в общее будущее («будущего нет» - нормальное состояние для панк-рока), но и в будущее своей страны?

-У меня иногда пропадает вера в будущее человечества – когда вижу, что где-то опять начинается очередная война или какой-нибудь «Бритиш петролеум» взял и опять загадил океан, погибла куча существ, которые живут в океане, и всё это сходит людям с рук… До какой поры это будет продолжаться? До какого периода деньги будут главным мерилом нашей цивилизации? До какой поры сильные будут диктовать слабым? До какой поры мы будем убивать друг друга? Возникают такие вот вопросы.

Вера в будущее нашей страны… Слава богу, по большому счету, от нашей страны в мировом масштабе ничего не зависит. Это очень хорошо. Будь наше руководство немного по-другому настроено, мы бы могли жить лучше и не находиться в той ситуации, в которой находимся. А сейчас помимо радикального исламизма, который нам принесли извне, самая большая наша проблема - огромная пропасть между богатыми и бедными. Ребята из аулов, которые приезжают сегодня, это не те ребята, которые приезжали в 1990-е годы. Те были очень сильно мотивированы и свое место под солнцем выбили. Они давно стали городскими, их дети родились уже в городах. Нынешним приезжим места не хватает, пробиться им очень тяжело. Они видят, смотрят, и благодаря интернету понимают многие вещи. Мне не хотелось бы, чтобы эту молодежь, эту массу не особо образованных людей без особых перспектив начали использовать для политики. Лучше дать им работу.

- «Мне страшно за всех моих близких. Я вижу и знаю, к чему мы идём». Это строки одной из самых яростных, на мой взгляд, твоих песен. Как считаешь: мы еще «идем» или уже «пришли»?

- Песня «Жизнь в полицейском государстве» была написана в конце 1990-х годов. Получилась забавная история. Когда мы её пели в конце 1990-х - начале 2000-х в России, многие смеялись над ней: мол, это песня о вашем Казахстане, это у вас такая ситуация. А к концу нулевых ситуация кардинальным образом поменялась. У нас портреты поснимали, а там, в России, стали вешать. Так что эта песня стала более актуальной там. Но при этом мы едем в Германию, Францию, люди тоже просят спеть эту песню, значит, они что-то там находят для себя.

- Как думаешь, мы придем к полицейскому государству или, наоборот, к гражданскому обществу?

- Будущее нашей страны зависит не только от власти, но и от самих людей: хотят ли они здесь жить и хотят ли что-то сделать для того, чтобы улучшить здесь жизнь? Понятие «гражданское общество» в первую очередь означает, что в стране живут граждане, а не временщики, которые в любой момент готовы уехать, или люди, которые просто думают нахапать здесь быстро и, если что случится, сразу «делать ноги». Когда каждый будет ощущать свою ответственность за то, что здесь жить ему и его детям, тогда, возможно, ситуация изменится. Пока у нас, например, выезжаешь за город и видишь, что творится возле наших рек, которые мы страшно загадили, или вдоль железных дорог, где сплошь мусор и хлам. Когда вижу это, понимаю: пока такое происходит, никакого гражданского общества не будет. Сначала чистота в поступках и мыслях, а потом - гражданское общество.

- Где ты черпаешь информацию о происходящем в нашей стране? Альтернативной прессы-то нет, в социальных сетях – или гламур с котами или ненависть всех ко всем. А ты постоянно в разъездах. Как знать, о чем на самом деле думает народ?

-Ты говоришь, что альтернативной прессы нет. Мне кажется, что в интернете такое количество альтернативной прессы, что не хочется об этом даже думать. Мы раньше говорили, что у человека нет дома телевизора и он свободен, сейчас такая сентенция не работает. У человека дома есть интернет, а у него есть обратная сторона - сейчас для некоторых людей сеть хуже телевизора. Например, если человек положительно относится к культу личности, он находит для себя те ресурсы, которые поддерживают эту точку зрения. Если он в оппозиции существующей власти, то находит для себя в интернете только те средства массовой информации, которые разделяют его точку зрения и передают информацию в нужном и удобном для потребителя контексте.

Ермен Ержанов

- Ну, а откуда, по-твоему, черпают информацию о происходящем в стране «марсиане», как ты сам их как-то назвал, из Акорды?

- Наверное, из «Марсианских хроник» каких-нибудь. На самом деле всё они прекрасно знают, просто живут в другом мире. Люди переносят свое состояние на состояние общества и страны.

- Вернемся к группе. У тебя нет опасений, что она уйдет в область высокого искусства, тем более что поменять мир за 25 лет не получилось?

- Не знаю. Время покажет. На самом деле 25 лет - все-таки большой срок и мы эту дату перешагнули. Внутренне мы стали свободнее. У меня нет контрактов, нет директора, я нахожусь в свободном полете. Хочу играть концерты - играю, не хочу – нет. Загадывать не стоит. Этот год у нас напряженный, юбилейный, много записей, концертов. Жду не дождусь лета, чтобы взять какой-то отпуск, а то последние 8-9 месяцев проходят в напряженном режиме. На осень у нас намечен выпуск пластинок, серия концертов в России, Белоруссии. В Европу, возможно, поедем, жизнь-то не стоит на месте, группа развивается, и это нормально.

Беседовал Андрей Гришин, Международное информационное агентство «Фергана»